14. В рубрике «Журналистика» на стр. 12—13 размещено интервью, которое польский журналист Бартломей Пашильк/Bartłomiej Paszylk взял у американского писателя «ужасов» Питера Страуба/Peter Straub. Интервью носит название:
В ДУШЕ ЧЕЛОВЕКА ТАЯТСЯ ЧУДОВИЩА
(W ludzkiej duszy czaja sie potwory)
Бартломей Пашильк: Я нашел в рецензии на вашу книгу утверждение, что в ней есть «неожиданные повороты, в которых легко заблудиться». Вы и в самом деле иногда удивляете своих читателей. Бывает, что вы неоднозначным утверждением преподносите большой сюрприз, и приходится гадать, действительно ли произошло то, что мы себе представляли. Это осознанный прием?
Питер Страуб: Я стараюсь основывать романы на неожиданных поворотах сюжета и недосказанностях, но всегда надеюсь, что читатель в конце концов поймет, что произошло на самом деле. Конечно, не сразу — поэтому я преумножаю ложные подсказки и навожу на мысль, что произошло нечто иное, чем на самом деле. По меньшей мере один раз я использовал прием, благодаря которому сюжет можно интерпретировать двояко. Те читатели, которые не заметили вторую интерпретацию – а я подсказывал ее повторами и кажущимися ошибками в изложении истории -- могли насладиться счастливым финалом.
Бартломей Пашильк: Вы как-то сказали, что решили заняться написанием «ужасом», потому что произведения, относящиеся к этому жанру, могут «особым образом затронуть людей, изменить их и заставить задуматься». Однако современные ужасы вызывают у зрителя скорее рвоту, чем раздумья.
Питер Страуб: В таком разнородном жанре должно найтись место и для самых брутальных, «развратных» произведений, призванных высвободить глубоко сидящий в нашем воображении садизм. Это мелкие фрагменты фантастики ужасов, и это произведения не для всех -- их следует читать только тем, кто чувствует необходимость ознакомления с такой тематикой. Это не имеет ничего общего с процессом мышления, но подтверждает тот факт, что в душе человека таятся монстры.
Бартломей Пашильк: Я знаю популярных авторов «ужасов», которые льют кровь ведрами, но признаются, что не умеют писать сцены гибели невинного ребенка. В ваших книгах можно найти множество таких сцен – в романе «Мистер Икс» (“Mr. X”, 1999) вы описываете жестокое убийство младенца,
в романе «Джулия» (“Julia”, 1975) девушка забавы ради калечит животное.
Легко ли вам дается нарушение табу, или каждая такая сцена -- неприятный опыт, которого нельзя избежать, создавая фон истории?
Питер Страуб: Со стыдом признаюсь, что я получаю детское удовольствие от того, что раздвигаю границы хорошего вкуса или играю с табу. Создание подобных сцен — обычно единственные моменты во время утомительного сочинения книги, когда мне действительно весело. Однако я никогда не выдумываю их исключительно для того, чтобы шокировать. Они должны быть хорошо продуманными и разумно обоснованными контекстом.
Бартломей Пашильк: Отходя от готического horror-а из ваших ранних романов к, как вы выразились, «максимальному ужасу», представленному «Парящим драконом» (“Floating Dragon”, 1983), вы осознанно хотели попробовать что-то новое?
Питер Страуб: Я хотел проверить, что будет, если я напишу максимально жестокий ужастик, не заботясь о его правдоподобии. Когда мне в голову приходила какая-то сцена, она тут же включалась в книгу. Такой способ написания — чистое удовольствие, и я продолжал его чувствовать даже тогда, когда созданный мной мир охватило чистое безумие. В последнее время мне больше всего нравится писать последние страницы книги. Не думаю, что когда-нибудь у меня будет такое же настроение, какое было тогда, когда я писал «Парящего дракона», и мне захочется создать похожую ужасную историю. Хотя как знать…
ББартломей Пашильк: В начале вашей карьеры вы переехали в Ирландию, а затем в Англию. Читая ваши более поздние тексты, я задавался вопросом, насколько изолированным вы себя там чувствовали. В романе «Миссис Бог» (“Mrs. God”, 1990) вы описываете героя, который выезжает в Англию и там сталкивается лицом к лицу с худшим кошмаром в своей жизни. Отражало ли это ваше душевное состояние в тот момент?
Питер Страуб: В Англии мне жилось неплохо, однако я так и не поселился там, так сказать, навечно. У нас было много хороших друзей, был красивый, элегантный дом и мы пользовались всеми преимуществами жизни в большом городе. Мы посещали рестораны, ходили на концерты, в пабы и кино, восхищались удивительными зданиями, огромными зелеными парками, носили модную одежду и так далее. 1970-е годы в Лондоне были прекрасным периодом, я рад, что смог убедиться в этом воочию. Тем более, что большинство англичан критически относятся к временам до правления Маргарет Тэтчер. Но вы правы, я чувствовал некоторую отчужденность. Правда, мне нравилась привязанность англичан к иронии, но иногда это надоедало. Я выглядел в их глазах иностранцем и знал, что ничего не изменю, даже если проживу там всю оставшуюся жизнь. Я чувствовал, что коренные англичане всегда смогут скрывать от меня важные тайны, и это так и было -- хотя бы потому, что я верил, что у людей вокруг меня есть какие-то секреты, а я, человек другой культуры, не в состоянии их «разгрызть».
Бартломей Пашильк: Неожиданный успех романа «История с привидениями» (“Ghost Story”, 1979) заставил вас вернуться в США…
Питер Страуб: Я заработал слишком много денег сразу. В Великобритании в то время у власти находились лейбористы, а это означало, что налоги могли достигать 95%. Мой бухгалтер посоветовал мне покинуть эту страну, «и желательно сделать это еще вчера». Не похоже было на то, что я смогу заработать аналогичную сумму денег в будущем, поэтому мы поспешили вернуться домой.
Бартломей Пашильк: Вы написали роман «Пропавший мальчик, пропавшая девочка» (“lost boy lost girl”, 2003) за шесть месяцев. Это ваш рекорд скорости?
Питер Страуб: Насколько помню, я написал романы «Джулия» и «Если бы ты мог меня увидеть сейчас» (“If You Could See Me Now”, 1977, в переводе на русский «Возвращение в Арден») за примерно такое же время. Невероятно приятно, когда роман рождается так быстро и столь безболезненно.
Бартломей Пашильк: А который из романов родился с наибольшей болью?
Питер Страуб: Труднее всех мне дался роман «Клуб Адского Пламени» (“The Hellfire Club”, 1996) — это была чистая пытка в течение восемнадцати месяцев. После окончания работы над ним мне стало намного приятнее заниматься сочинительством.
Бартломей Пашильк: Ваши первые книги «Свадьбы» (“Marriages”, 1973)
и «Под Венерой» (“Under Venus”, 1984)
были социальными историями. Вы сожалеете, что они сейчас пребывают в забвении?
Питер Страуб: Я бы предпочел, чтобы ни одному читателю никогда не приходилось иметь дело с этими жуткими уродцами. Всякий раз, когда я думаю о них, мне становится только стыдно.
Бартломей Пашильк: Вам не нравится экранизация «Истории с привидениями» (“Ghost Story”, 1981), хотя сценарий не слишком отклоняется от сюжета книги. Как вы думаете, чего не хватает фильму?
Питер Страуб: Это очень рыхлая адаптация. Тайна братьев Бэйт не раскрыта, а изменяющее свой облик чудовище из книги заменено сгнившим призраком. После первого просмотра у меня возникло ощущение, что это более дешевая и более глупая версия моей истории, как будто кто-то вытащил двигатель из заказного, ухоженного автомобиля и вставил его в стандартный автомобиль, снятый с конвейера на второразрядном заводе.
Бартломей Пашильк: А что вы почувствовали после показа фильма «Призраки Джулии» (“Full Circle. The Haunting of Julia”, 1977), основанного на вашем первом романе ужасов?
Питер Страуб: Без сомнения, это плохой фильм, но я все равно предпочитаю его экранизации «Истории с привидениями». Миа Фэрроу создает довольно-таки тревожный образ, а тот факт, что сценарий не объясняет связей между персонажами, делает их взаимодействие более загадочным. В свою очередь противоречивость сценария придает истории сюрреалистический оттенок.
Бартломей Пашильк: Роман «Талисман» (“The Talisman”, 1984, в соавторстве со Стивеном Кингом) планировалось перенести на экран в 1980-е годы. Это должен был сделать сам Стивен Спилберг. Если бы все пошло по плану, мог бы получиться шедевр по мерке «Инопланетянина»…
Питер Страуб: Фильм Спилберга оказался бы потрясающим. Он действительно понимал эту историю. В настоящее время планируется съемка минисериала по мотивам «Талисмана». Деталей я не знаю, но искренне надеюсь, что на этот раз все с ним получится.
Бартломей Пашильк: Продолжение «Талисмана» -- роман «Черный дом» («Black House”, 2001) – выдержано в совершенно другом тоне. Я был приятно удивлён тем, что вы осмелились пойти в другом направлении. Тем более, что читатели спустя семнадцать лет с удовольствием прочитали бы «Талисман II», а не гораздо более мрачную и жестокую историю, в которой главный герой — Джек Сойер – очень сильно изменился. Разве вам не хотелось создать что-то более очевидное, что удовлетворило бы всех, кто мечтает вернуться в этот оставшийся в прошлом мир?
Питер Страуб: У нас никогда не возникало соблазна скопировать предыдущую книгу. Мы с самого начала знали, что если решим продолжить «Талисман», то это будет уже не фэнтези, а horror.
Бартломей Пашильк: Надеюсь, что «Черный дом» -- не последняя читательская встреча с Джеком Сойером?
Питер Страуб: Мы со Стивом планируем, что года через два года начнем работать над третьим и последним томом приключений Джека Сойера.
Бартломей Пашильк: Вы недавно снялись в нескольких эпизодах телевизионного сериала «Одна жизнь, чтобы жить» (“One Life to Live”), выcтупая в роли полицейского в отставке… Питера Брауста. Кому пришла в голову такая мысль?
Питер Страуб: Моему другу Майклу Истону, который играет там лейтенанта полиции, Он однажды спросил меня, не хочу ли я сыграть вместе с ним, сказав несколько слов. Я с радостью принял это предложение. Майкл говорит, что в будущем мой герой будет появляться чаще и пребывать на экранах дольше.
Бартломей Пашильк: Вы пишете, поскольку желаете «превратить романы ужасов в литературу». И вы не хотите, чтобы между вашими книгами и мейнстримом была построена искусственная граница. Лишь немногие выдающиеся современные авторы пытаются преодолеть границы жанра. Есть ли кто-нибудь, кем вы особенно восхищаетесь за его способность стирать эти границы?
Питер Страуб: Я восхищаюсь прежде всего теми авторами, которые умнее меня, такими как Дэн Чаон (Dan Chaon), Брайан Эвенсон (Brian Evenson),Майкл Чабон (Michael Chabon), Джонатан Лэтем (Jonatan Lethem) и Келли Линк (Kelly Link). Они по-разному стирают границы между жанровым и мейнстримовым писательствами, но их связывает общая цель и высокая эффективность.
Бартломей Пашильк: Главный герой повести «Можжевельник» (“The Juniper”, 1988), автор бестселлеров, в детстве проводил много времени в кинотеатре и не смог устоять перед последующими посещениями кинотеатра, даже тогда, когда к нему стал регулярно подсаживаться подозрительно дружелюбный мужчина. Спустя много лет молодая женщина спрашивает его, что нужно делать, чтобы стать хорошим писателем, но подчеркивает, что не хочет слышать «типичную чушь о том, что нужно просто писать как можно больше». И слышит в ответ: «Нужно часто ходить в кино». Это совет персонажа или автора бестселлеров Питера Страуба?
Питер Страуб: Когда я это писал, такой совет казался мне наиболее толковым. Я утверждал, что нельзя стать приличным писателем, если не был чем-то или кем-то обижен.
16. На стр. 7 напечатана интересная «памятка» (составленная также Бартломеем Пашильком):
ОДИННАДЦАТЬ ДОСТОЙНЫХ ВНИМАНИЯ РОМАНОВ и ПОВЕСТЕЙ о ВОЛКОЛАКАХ (ОБОРОТНЯХ)
(11 godnych uwagi powieści o wilkołakach)
Гай Эндор«Парижский оборотень» (Guy Endore “The Werewolf of Paris”, 1933)
Стильно написанная история Бертрана, родившегося в канун Рождества и с течением времени проявляющего все более тревожные склонности к насилию. Гай Эндор деликатно сочетает извращенную романтику с шокирующими криминальными сюжетными линиями. Это не осталось незамеченным британскими кинематографистами студии «Хаммер», которые вдохновлялись романом при создании фильма «Проклятие оборотня».
Джек Уильямсон«Мрачнее, чем вам кажется» (Jack Williamson “Darker than you think”, 1948, также «Темное»)
Сам Нил Гейман начал свое образование в области литературы ужасов с чтения книг Джека Уильямсона, а атмосферная история «Мрачнее, чем вам кажется» о волколаках, готовящихся к финальной схватке с людьми, — одно из любимых произведений этого автора. И надо признать, вполне заслуженно.
Гэри Бранднер«Вой» (Gary Brandner “The Howling”, 1977)
Роман, вдохновивший кинематографистов на создание одноименного цикла фильмов. Сюжет книги Бранднера лишь частично совпадает с сюжетом экранизации, но и здесь фигурирует женщина, которая после травмирующего опыта переезжает с мужем в изолированную от мира деревню – и обнаруживает, что в близлежащем лесу обитают оборотни. После успеха «Воя» автор написал еще два романа, продолжающих эту тему.
Успешный дебют Стрибера, впоследствии автора литературных источников фильмов «Голод» и «Загадка бессмертия». Расследование гибели двух полицейских приводит к обнаружению стаи разумных волкоподобных зверей, охотящихся в Нью-Йорке. Этот роман Стрибера также был экранизирован, хотя мало кто из поклонников писателя считает его успешным.
Стивен Кинг«Цикл оборотня» (Stephen King “Сycle of the Werwolf”, 1983, “Rok wolkołaka”, «Цикл оборотня»)
Эта повесть о мальчике, сражающемся с лохматой бестией, не относится, правда, к величайшим достижениям Кинга, но она доставляет читателям дополнительное удовольствие иллюстрациями известного художника комиксов БЕРНИ РАЙТСОНА (Bernie Wrightson). Она также вдохновила кинематографистов на создание фильма, которым многие из нас были очарованы в молодости, хоть сейчас и стыдятся в этом признаться: «Серебряная пуля» с Кори Хэймом.
Роберт Маккаммон«Час волка» (Robert R. McCammon “The Wolf’s Hour”, 1989, „Godzina wilka”)
По мнению многих знатоков литературы об оборотнях, «Час волка» — лучшее из когда-либо написанных произведение этого жанра. Маккаммон смешивает здесь «хоррор» с военным романом. Действие книги происходит во время Второй мировой войны, а главный герой – не только оборотень, но и секретный агент британской разведки, задача которого – не дать немцам использовать их секретное оружие.
Представьте себе «Ромео и Джульетту»Уильяма Шекспира в исполнении оборотней, и вы получите примерное представление о сюжете и атмосфере «Дикой крови» (в польском переводе «Зов крови») автора популярного цикла романов о Соне Блю. Юмора здесь предостаточно, а волколаки описаны с сочувствием. Следует, однако, отметить, что тем, кто предпочитает традиционный образ оборотня, может не хватить при чтении собственно «ужасов».
Аннет Кертис Клаус (Annete Curtis Klause “Blood and Chocolate”, 1997)
Превью саги «Сумерки»Стефани Майер — но с оборотнями в главных ролях. Извините, давайте придерживаться научных терминов -- с homo lupus в главной роли. Если вы хотели прочитать роман о девочке-подростке, которой приходится иметь дело с любовными дилеммами и зовом волчьей натуры, это он и есть.
Элис Борхардт, сестра Энн Райс, предпочитала оборотней вампирам. «Серебряный волк» (в польском переводе «Серебряная волчица») — роман, с которого начинается ее трилогия о проблемах, с которыми людям-волкам приходилось бороться в средневековом Риме. В сумме довольно мощная доза лохматого хоррора в романтически-историческом сеттинге.
Гарри Дрезден, известный польским телеманьякам по сериалу «Досье Дрездена», пытаясь раскрыть ряд преступлений, совершенных в полнолуние, сражается в этом романе с оборотнями четырех видов. Поэтому всем, кто интересуется более подробной систематикой бестии, следует прочитать эту книгу.
Впечатляющий финал трилогии о чудовищном городке Пайндип. Благодаря этой книге Джонатан Мэйберри доказал, что он настолько хорошо разбирается в оборотнях, что ему можно поручить новеллизацию новейшей версии «Оборотня». Скорее всего, это будет одна из немногих новеллизаций, которые действительно стоит прочитать.
Однако есть и достойные похвалы примеры, такие как стилизация «Вой 3» (“The Howling III”, 1987, режиссёр Филипп Мора), действие которой происходит в Австралии, в связи с чем главной героиней там является сумчатый оборотень, потомок «кенгуроподобных» тасманийских волков.
]
Еще лучшим примером хорошего кино об оборотнях в женской их версии является канадский фильм «Оборотень» (“Ginger Snaps”, 2000, реж. Джон Фосетт/John Fawsett),
где волчья природа пробуждается в героине с появлением менструаций, и весь этот жестокий и фантастический образ в конечном счете можно рассматривать как метафору тягот взросления чувствительной девочки (то же самое, но в версии для мальчика, мы получили двумя десятилетиями ранее в «Американском оборотне в Лондоне»).
Современного оборотня трудно, однако, полюбить. Если не считать волчицы из «Оборотня» реж. Фосетта, повезло только сумасшедшим лохмачам, напавшим на группу самоуверенных солдат в фильме «Псы-солдаты» (“Dog Soldiers”, 2002, реж. Нил Маршалл/Neil Marshall).
Амбициозные попытки снять умный и глубокий фильм о волколаках были, как и в случае с более ранними «Волками», умеренно успешными. Не помогло даже то, что скалили друг на друга клыки талантливые актеры, в том числе Джек Николсон и Джеймс Спейдер (“Wolf” — «Волк», 1994, реж. Майк Николс/Mike Nichols).
Не приняли зрители также цифровых оборотней из таких фильмов, как «Ван Хельсинг» (“Van Helsing”, 2004, реж. Стивен Соммерс/Stephen Sommers),
«Оборотни» (“Cursed”, 2005, реж. Уэс Крэйвен),
«Волки-оборотни» (“Skinwalkers”, 2006, реж. Джеймс Айзек/James Isaaс)
или «Кровь и шоколад» (“Blood and Chocolate”, 2007, реж. Катя фон Гарнье).
В какой-то степени приручить волков с помощью компьютера удалось создателям популярного фантастического боевика «Другой мир» (“Underworld”, 2003, реж. Лен Уайзман/Len Wiseman) и двух его продолжений.
Кто, однако, не мечтает о еще одном хорошем «хорроре» с участием оборотня? Таком, в котором лохматый монстр не только красиво разорвет свои жертвы, но прежде всего изрядно нас напугает. Вся надежда на Бенисио Дель Торо...
После успеха «Оборотня» с Лоном Чейни-младшим кинематографисты стали снимать также дешевые фильмы ужасов с использованием персонажа человека-волка, но они не могли рассчитывать на популярность среди широкой публики, желавшей, прежде всего, отличных спецэффектов. Однако всем, кого интересует менее гламурный образ косматого чудовища, обязательно стоит посмотреть некоторые из этих менее известных фильмов. Только таким образом мы можем познакомиться с оборотнем, который является метафорой солдата, обманутого нацистской демагогией («Безумный монстр» -- «The Mad Monster», 1942, реж. Сэм Ньюфилд/Sam Newfield);
волколака, убивающего своих жертв... ядом кобры («Бессмертный монстр» «The Undying Monster», 1942, реж. Джон Брам/John Brahm)
или волколака, пытающегося сбросить с себя бремя оборотничества, предавшись горячей молитве («Знак оборотня» — «La marca del Hombre-lobo», 1968, реж. Энрике Лопес Эгилюз/Enrique López Equiluz — первый из длинного цикла фильмов о человеке-волке с весьма по-свойски звучащим именем Вальдемар Данинский, которого сыграл недавно скончавшийся испанский актер Пол Нэши).
В рамках борьбы за права меньшинств за истребление волколаков брались также чернокожие крутые парни («Бестия должна умереть» -- “The Beast must Die!”, 1974, реж. Пол Аннетт/Paul Annet),
а иногда бывало и наоборот: чёрные крутые парни превращались в оборотней («Полное затмение» — “Full Eclipse”, 1993, реж. Энтони Хикокс/Anthony Hickox).
В некоторых уголках мира вместо традиционного волколака можно было встретить ужасающего «гейолака», заражавшего нападавших на него людей гомосексуализмом (весьма политически некорректный, но и безумно смешной фильм “Curse of the Queerwolf”, 1988, реж. Марк Пирро/Mark Pirro).
Хватало, конечно, и оборотней в феминистской версии. Чтобы оценить специфическое очарование отечественной «Волчицы/Wilczyca» (1983)
и ее продолжения «Возвращение волчицы/Powrot wilczycy» (1990) режиссера Марека Пестрака/Marek Piestrak,
нужно довольно-таки толерантно относиться к кинематографу В-класса, а в случае со второй частью «Воя» (с изящным подзаголовком «Штирба-Сука-оборотень/Striba-Werewolf Bitch", “The Howling II”, 1985, реж. Филипп Мора)
Настоящей волколакской революции в кино пришлось ждать аж до 1980-х годов. По мере того как усложнялись спецэффекты, кинематографисты стали приходить к выводу, что именно человек-волк с его обязательными превращениями в полнолуние может оказаться самым эффектным, а значит и самым прибыльным экранным монстром. Начало положил фильм «Вой» ("The Howling", 1981, реж. Джо Данте), для которого ужасающую сцену превращения подготовили, в частности, прославившиеся позднее мастера грима Рик Бейкер и Роб Боттин.
Первый выступал лишь консультантом во время работы над «Воем», поскольку одновременно с этим участвовал в создании конкурирующего проекта «Американский оборотень в Лондоне» (“An American Werewolf in London”, 1981, режиссёр Джон Лэндис).
Сцена превращения в фильме Лэндиса была более детализированной, чем в «Вое», но, по крайней мере, по мнению сторонников более ранней из двух работ, гораздо менее атмосферной (дело происходит не в темном лесу, как в фильме Данте, но в обычной комнате, к тому же освещенной слабым светом лампы). Ни в «Американском оборотне в Лондоне», ни в «Вое» зверь не напоминает уже человека с чрезмерно волосатым лицом. В сценах трансформации мы отчетливо увидели, как у оборотня удлиняется морда, растягиваются и выворачиваются кости и растут мышцы. До сих пор идут споры о том, какой из этих двух фильмов может похвастаться лучшими специальными эффектами. Одно можно сказать наверняка: оба имели впечатляющий кассовый успех и сделали оборотней снова модными в кино.
Сюжет ранних киноисторий о человеке-волке выводился из услышанных легенд или непосредственно из воображения сценариста. В 80-х годах традиция изменилась -- кинематографисты стали все чаще и чаще тянуться к романам о волколаках и более-менее добросовестно переносить их на экран. «Вой», и до определенной степени также шесть последующих фильмов этого цикла, опирались на одноименный роман Гэри Бранднера (Gary Brandner).
Вскоре после этого кинематографисты взялись за киноадаптацию еще более известного бестселлера – романа «Волки» Уитли Стрибера (Whitlley Strieber “Wolfen”).
Эта адаптация романа «Волки» известная в нашей стране под названием «Волколаки» (“Wolfen”, 1981, “Wilkołaki”, реж. Майкл Уэдли/Michael Wadleigh), оказалась, однако совершенно другим «хоррором», чем поставленные ранее фильмы Данте и Лэндиса: в нем к лохматым существам отнеслись крайне серьёзно, а рассказ о кровожадных животных, загрызающих жителей южного Бронкса, дополнили политическими темами и отсылками к индейской культуре.
Причем действие вершилось в гораздо более спокойном, если не сказать сонном, темпе. Правда, создатели экранизации не хотели, чтобы фигурирующих здесь существ называли «оборотнями» (они должны были быть особой породой волков, достигшей более высокой степени эволюции, чем их общеизвестные сородичи), но мало кого из зрителей это волновало. В результате экранизацию романа «Волки» неустанно сравнивали с «Воем» и «Американским оборотнем в Париже». А поскольку в нем было больше драмы, чем ужаса, а к тому же не было ни одной тошнотворной сцены трансформации, сравнения обычно склонялись не в сторону работы Уэдли.
В течение следующих нескольких лет предпринимались попытки экспериментировать с образом оборотня с разной степенью успеха. Наиболее интересными результатами этих экспериментов, по крайней мере в области коммерческого кино, оказались два очень разных фильма: комедия «Волчонок» (“Teen Wolf”, 1985, режиссёр Род Дэниел/Rod Daniel), в которой с проблемами чрезмерного роста волос боролся Майкл Дж. Фокс,
и визионерский фильм «В компании волков» (“The Company of Wolves”, 1984, режиссёр Нил Джордан/Neil Jordan), в котором нам напомнили сказку о Красной Шапочке, но во взрослой версии и в амбициозной, шкатулочной форме, вдохновленной, вероятно, экранизацией «Рукописи, найденной в Сарагоссе» режиссером Войцехом Ежи Хасом.
Шесть фильмов об оборотнях, которых следует избегать:
«Вой II» (1985, реж. Филипп Мора/Philippe Mora), «Волчонок II» (1987, реж. Кристофер Лейтч/Christopher Leitch), «Американский оборотень в Париже» (1997, реж. Энтони Уэллер/Anthony Waller), «Проклятая» (2005, реж. Уэс Крэйвен/Wes Craven), «Волки-оборотни» (также "Зов крови", “Skinwalkers”, 2006, реж. Джеймс Айзек/James Isaac), «Кровь и шоколад» (“Blood and Chocolate”, 2007, реж. Катя фон Гарнье/Katja von Garnier).
облако тэгов
